Современный эзотерический дискурс очень часто сильно романтизирует образ Люцифера, представляя его как олицетворение «свободной воли», сближая с образом богоборца-Прометея и другими воплощениями идеалов противостояния власти. Однако такое отношение основано исключительно на подростковом бунтарстве, стремлении противопоставить себя – отцу, и не имеет ничего общего с Традиционными взглядами.

 Вообще, представления о взаимосвязи и взаимоотношениях Светлого и Теневого Древ существенно глубже и многозначней, чем это часто представляют: Древо Клиппот «перевернуто», а потом каждая клиппа связана с двумя сефирами – с той, «тенью» которой она является, и с той, положению которой она соответствует. Другими словами, клиппы Таумиэль и Лилит обе связаны как с Кетер, так и с Малхут, Гагиэль и Смаль – с Хокма и Нецах, Сатариэль и Ораб Зерек – с Бина и Ход и так далее.

Соответственно, например, и Веельзевул, и Азазель рождаются в тени Хокма и Нецах, точно так же, как тень Бины и Ход – это место «перекрестного» влияния Люцифуга и  Адрамелека.

С такой точки зрения становится понятно, что всемирная сила индивидуальности, принцип самостности, который выражен в энергиях Кетер, и отбрасывает тень в виде чувства отдельности, отчужденности, первоначальной причины всех дестракторов, которое и олицетворено «Великим Светоносцем» — Люцифером-Хайлелем. И эта же сила отдельности, попадая в «отражении Древа» в его низшую точку, оказывается связана с утверждением проявленности, которая на Сефиротическом древе выражена в Малхут. И наоборот, «тень Малхут», принцип обладания, Лилит, одновременно оказывается Вершиной древа клиппот, Матерью Демонов и источником их иерархии.

Таким образом, Люцифер – это не просто мировая сила отчуждения, это – стремление к утверждению этой отдельности, к опоре на неё. Соответственно, «свободная воля» Люцифера – это лишь энергия бунта, сила противопоставления, она ограничена невозможностью согласия, неспособностью сотрудничества.

Перворожденная Тень, первое вытесненное чувство – это не гордый «свободный богоборец», а скованный собственной природой «вечный спорщик», который не может жить в мире, не может находиться в согласии ни с какой силой. Другими словами, воля Люцифера – всегда в оппозиции, и в этом – его «падение». Его бунт — это воля, которая стремится к самостоятельности, но ценой разрушения связи с Целым. Его воля действует по принципу «я не подчиняюсь», но вся его свобода оказывается заключенной в границы этого отказа. Он отвергает порядок, но не может создать свой собственный — потому что его существование держится на вечном «нет».

Конструктивная составляющая этого принципа выражена в образе Архангела Метатрона – «Первого среди Ангелов». Он является первым нисхождением Божественной Воли, ее выражением в космическом порядке. Как Верховный Писец, он воплощает сам принцип воли, действующей в гармонии с мирозданием.

Другими словами, Метатрон — это олицетворение воли, которая звучит в унисон с мировой симфонией. Для него Воля Бога — это не приказ или насилие, это поток, структура мироздания, сам ритм бытия. И потому Метатрон — это его выражение, его перевод в законы и гармонию движения мира. В этом смысле он похож на божественного дирижера, который передает мелодию Творца всем существам, создавая порядок и смысл.

В отличие от Люциферианской воли, которая стремится к отделенности, эгоистическому самоутверждению, Метатрон олицетворяет волю, которая не разрушает Единство, но проявляет его во всех аспектах мироздания. Это воля, которая не идет против закона, а живет в нем, и, следовательно, становится проявлением мироздания, а не бунтом против него.

Он как река, текущая из Единого Источника, неизменно сохраняющая связь с его замыслом, но при этом меняющая форму в зависимости от мира, в котором она проявляется. Образ Метатрона соединяет абсолютную неизменность Великого Духа с живым проявлением творческой воли в мире.

Если сам Абсолют в своей сущности запределен, непостижим и трансцендентен, то Метатрон выступает как его ближайший эманационный образ, через который Божественная воля управляет космосом. Именно в этом ключе каббалистическая традиция именует Метатрона «Малым Яхве» (הקטן יהוה, YHWH ha-Katan), что означает отражение и выражение Бога в творении. Именно поэтому он иногда называется «Ангелом Лица» (מלאך הפנים, Mal’akh ha-Panim), то есть тем, кто представляет Самого Творца. Этот статус делает его не просто ангелом, но воплощением Божественной Имманентности. В отличие от Люцифера, который пытался захватить божественность через восстание, Метатрон получает власть, потому что он не противостоит Единому, а выражает, проводит его.

И неудивительно, что эта сила в историческое время проявилась как слияние двух энергий, двух воль – исходящей от Абсолюта «служебной» воли «первого» Метатрона и восходящей к вершинам духа «свободной» воли человеческого праведника – Еноха. Само это слияние уже явилось «ответом» на бунт Люцифера: две воли могут быть согласны, созвучны вплоть до интеграции, и это не только не разрушает свободу, но раскрывает ее в новом ракурсе.

Одной из важнейших черт Метатрона является его право сидеть у Престола Бога: в иудейской традиции сидение — это символ действия и власти, а ангелы обычно стоят. Таким образом, Метатрон — единственный ангел, которому позволено находиться так близко к Божественному Престолу.

Таким образом, Енох, ставший Метатроном – это первый пример теозиса, обожения, когда частное, ограниченное существо трансформируется в величайшего носителя божественных сил. Это событие показывает возможность вознесения человека в сферу небесных сил, а также реализует преображение через осознание Божественного порядка. Это превращение показывает возможность гармоничного слияния индивидуальной воли с Божественным порядком. Енох/Метатрон не растворяется в Боге, но становится его живым орудием, как нотный знак, идеально вписанный в симфонию мироздания, он возвысился, но не отделился.

Другими словами, в то время, как Люцифер в своем бунте «падает», низвергается с положения верховного Ангела и первоначального принципа индивидуальности, Енох – напротив, «возносится», реализуя принцип свободного согласия индивидуальной воли с мировым потоком – принцип плеромности.

Метатрон (Енох) — это воля, которая свободно соглашается с Божественным ритмом, и потому получает подлинную власть и достигает вершин духа. Люцифер – это воля, которая оказывается пленником собственного стремления к независимости, не будучи в силах достичь «свободы от свободы». В отличие от Люцифера, который ограничил себя отрицанием, Метатрон обрел безграничные возможности, потому что стал проводником миропорядка.

Однако, как мы упоминали выше, связь двух Деревьев шире, и Люцифер – это не только принцип отдельности, а еще и сила опоры, цепляния за эту отдельность. И в этом смысле ему противостоит еще одна сила, «близнечная», к Метатрону и схожая с ним по происхождению, еще один «человекоангел» — Архангел Малхут Сандальфон. Если Метатрон – это «Малый Яхве», воплощающий Божественную Волю и Закон, то Сандальфон представляет собой симфоничный аспект мироздания, связанность нижнего и верхнего миров через гармонию. Если Метатрон связан с патриархом Енохом, то Сандальфон – это вознесенный пророк Илия. Таким образом, оба Архангела представляют человеческую природу, вознесенную до Божественного уровня, но каждый из них олицетворяет разные аспекты высшего порядка. По преданиям, Сандальфон принимает человеческие молитвы и превращает их в небесную симфонию, восходящую к Богу, как говорят, «Сандальфон делает из молитв Израиля корону и коронует ею Высочайшего». В преданиях говорится, что он участвует в формировании душ до их рождения, связывая их с ритмом Вселенной, это делает его архангелом воплощения, который помогает душам спуститься в материальный мир в соответствии с их предназначением.

Можно сказать, что Метатрон – это мезла, нисходящий поток Божественной Воли, проявляющий Закон, порядок и структуру, в то время, как Сандальфон – это эпинойя, восходящий поток молитв и стремлений, соединяющий земное с небесным через гармонию. Они связаны как две стороны симфонии мироздания, в которой один задает ритм, а другой направляет звук вверх.

Восхождение Сандальфона – это не попытка стать Богом, а сонастройка с Божественным ритмом.

Таким образом, Люцифер говорит: «Я буду свободным, отвергая все», и его свобода оказывается всего лишь цепью бесконечного отрицания. Метатрон говорит: «Я буду свободным, осознав свое место в целостности», и получает подлинную власть, не ограниченную сопротивлением, превосходящую как единство, так и множественность.

И если для Люцифера опорой выступает отдельность, то для Сандальфона эта опора — в активном сотворчестве с высшими силами. При этом Метатрон – это свобода, происходящая от мудрости, в то время, как его «близнец» Сандальфон – это мудрость, восходящая к свободе.