С давних времен имени придавалось огромное значение как своеобразному инобытию сущности. Вся номинативная магия построена на манипулировании именами: нарекая куклу именем человека, вудуисты получают способность манипулировать этим человеком,

давая личные имена предметам оружия, получают возможность просить это оружие делать определенные вещи, ранее ему недоступные, зная Имя Божества, возникает возможность, если не манипулировать, то, по крайней мере, тесно взаимодействовать с этим Божеством.

Поэтому понятно, что с тех же древних времен имена — как «истинные» имена людей, так и Имена богов, держались в строгом секрете, заменяясь прозвищами или эпитетами. Известно, что древние греки держали в секрете не только имена, но даже пол своих богов. Древние египтяне мыслили Имя (Реш) как одну из важнейших форм существования (наряду с Ка, Ба, Шуит, Ах).

Уничтожение имени (например, его стирание со стелл или гробниц) рассматривалось как непреодолимое препятствие для вечной жизни.

Наречение Именем — это одна из ступеней Воплощения, это процесс определения места человека (или бога) в общем ряду созданий, божеств, процессов. Таким образом, по закону Аналогий, известному в той или иной форме всем магическим системам, манипулирование Именем приравнивается к манипулированию душой (что бы ни понимали под этим словом).

Наивысшего расцвета Номинативная Магия достигла в еврейской и, особенно, христианской Каббале. Именно манипулирование Именами Всевышнего, Ангельских Иерархий — ключевой момент Западной Церемониальной Магии. Первое, о чем нужно спрашивать вызванного духа — его имя. Только зная имя духа, можно быть уверенным во власти над ним.

«Варварские» цивилизации — не исключение. Внушительный список имен Одина, других Асов, их фигурирование в мифах под разными именами и привычка называть себя по-разному в разных ситуациях — тому яркое подтверждение.

Такое явление создает немалые сложности для исследователей, запутывая их, поскольку разными Именами могут называться 1) разные боги, 2) разные проявления одного бога и 3) один и тот же бог в разных ситуациях.

Разберемся со 2 и 3 вариантами. Еще древние шумеры считали, что природа предмета зависит от его окружения. Например, камень в пустыне и «тот же» камень, принесенный в дом с их точки зрения были разными камнями. Такое представление отражает неразрывную связь между предметом и его функцией. Камень в пустыне может быть местом жительства скорпионов, камень в доме — строительным материалом или грузом. Нам кажется непривычным такое разотождествление, но на самом деле, оно имеет под собой реальную почву именно с точки зрения практического использования предметов (не только людьми, но и животными, и явлениями природы).

Поэтому бог, как существо функциональное (мы уже говорили, что принципиальное свойство божеств — отражение практически любого их действия на жизни миров), изменяя свой способ деятельности в зависимости от 1) цели, плана деятельности и 2) своего окружения, круга взаимодействий, переходит, фактически в разные формы своего инобытия. Причем такие формы могут быть совсем не похожи друг на друга. Соединяет их воедино Личность бога, общая тональность его существования и направленности действий.

Простым примером является древнеегипетский миф о превращении Богини Хатхор в Сохмет. Богиня Жизни и любви превращается в Богиню смерти. Мы уже говорили о двуликости Богини, однако с точки зрения текущей темы важно, что Богиня, меняя свой способ действий, меняет и свое Имя.

Еще одним примером может быть кельтская мифология, в которой один Великий Бог Земли у разных племен выступает под разными именами, несколько меняя свои функции: Дагда, Кернуннос, Езус.

Поэтому при рассмотрении мифологических систем очень важно понимать не только поверхностный слой канвы Мифа, важно приложить усилия (порой весьма значительные) для понимания, когда миф говорит о разных богах, а когда — об одном и том же, действующем в разных ситуациях. Такой взгляд помогает понять и единство в многообразии родственных мифологических систем, поскольку разным народам могли открыться разные лики одного божества, не тождественные, но дополняющие друг друга, а значит — и наше понимание природы этого Божества. Еще раз хочется отметить, что проводить межмифологические параллели возможно только с этой оговоркой, вполне очевидной, но не всегда учитываемой. Иногда близость функций разных божеств совершенно не свидетельствует об их тождестве или даже родственности, и наоборот, непохожие по действиям божества оказываются обладающими общим духом, а значит — проявлениями одного Существа.

Примером такой неразберихи являются трудности с отождествлением божеств кельтов или германцев, описанных Цезарем или Тацитом с их собственно кельтскими и германскими именами, известными из других источников. К примеру, Тацит, по-видимому, отождествляет Одина и Меркурия на основании общего дня почитания (среды), хитрости и коварства обоих этих богов.

Но хорошо понятно, что остальные проявления этих божеств кардинально разнятся. Примерно та же история с отождествлением Цезарем Меркурия с Луггом.

Какими же именами называть богов? Можно ли ставить знак равенства между Перуном и Тором, между Велесом и Кернунносом? Нужно ли оговаривать применимость описания каждого Лика для разных ситуаций и народов? Эти вопросы имеют совершенно разное значение для историка и практика, живущего в мифе. Первый акцентирует свое внимание на источниках, артефактах, проявлениях. Второй — на духе, характере, значении. Поэтому то, что совершенно неприемлемо для одного, вполне гармонично для другого. Какую позицию принять — каждый выбирает для себя.